На колени, шутник

[hawkeyeloki]

Раз уж про него тут внезапно вспомнили, решила принести с дремучего торфеста

Название: На колени, шутник
Автор:  Йож во фраке
Фандом: Мстители
Пейринг: Локи/Бартон
Рейтинг: PG-13
Размер: 2066 слов
Описание: по заявке "На колени, шутник"

Наверно, всё дело было в том, что Бартон слишком устал.

Наверно, всё дело было в том, что Бартон слишком устал. За последние трое суток он спал от силы шесть часов – ему стало казаться, что феноменальную выносливость он придумал себе сам для поддержания имиджа, а телу об этом сообщить забыл. Когда наконец агент Коулсон в своем обычном сдержанном стиле сообщил, что команда может отдыхать, Бартон готов был то ли расцеловать Коулсона, то ли дать ему в морду за долгое насилие над ним как личностью. Когда Коулсон с едва заметным сарказмом сообщил Бартону, что ответственным за отчеты прошедшей операции назначается он, первое желание полностью растворилось во втором. Бартон искренне надеялся, что смог передать всю степень своей признательности в шипящем «слушаюсь, СЭР», хотя по Коулсону, конечно, фиг поймешь. Эмоции агента Коулсона, блин.
Надежды на тихую темную спальню с потрясающе мягкой кроватью рухнули, столкнувшись с жестокой реальностью – жесткий стул офисного помещения, клавиатура с заедающей “w” и еще пару часов рутины. А потом еще полчаса до дома, а потом уже можно и не ложиться…
Бартон в очередной раз вскинулся, остервенело моргая. Застонав, откинулся на спинку с риском грохнуться вместе с крутящимся стулом. С тоской перевел взгляд с пустой кружки из-под кофе на мерцающий в полумраке помещения экран с текстом на полстраницы. Последняя строчка выглядело странной – «были вынуждены применнннннн» – и обрывалась пугающей неизвестностью. Ни кофе не помогает, ни энергетики. По-хорошему, послать бы всё и всех, начиная с агента Коулсона, к асгардской бабушке, и завалиться спать прямо сейчас, прямо здесь, на манящем кожаном диванчике. Если он туда, конечно, поместиться. Может, если свернуться калачиком…
Вздохнув, Бартон с трудом встал и попытался размяться – в состоянии полу-зомби мысли относительно отчета отчего-то не устраивали драки за право оказаться первыми в его бедовой голове. Послать бы можно было, если бы он однажды уже не послал – желание спать пока не пересилило нежелания повторять последствия, да и вряд ли пересилит. Подошел к окну, кинул взгляд сквозь жалюзи на россыпь ярких огней внизу. Каждую ночь круглый год город будто празднует рождество, он до сих пор рефлекторно начинает выискивать где-то на фоне луны знакомые с детства очертания оленей и…
– Добрый вечер, – прервал его ленивые мысли внезапный голос за спиной.
И прервал-то вроде мягко и вкрадчиво, даже вежливо, но Бартон всё равно подпрыгнул на добрые десять сантиметров и чуть не порезался о жалюзи, машинально махнув руками – и от неожиданности, и от того, что голос он узнал. Черт побери, этот голос невозможно было не узнать. Бартону казалось, что все, кто хоть раз его слышал, будут помнить до конца своих дней.
Наверно, он просто слишком устал, иначе не упустил бы такую возможность одним быстрым разворотом и выбросом нейтрализовать главного врага человечества. Вряд ли бы, конечно, это сработало, но он бы попытался. Точно бы попытался.
Но, подпрыгнув и приземлившись, Бартон поворачиваться не спешил – сердце потихоньку успокаивалась, выброшенный за секунду адреналин растворялся в крови. Ему понадобилось не больше трех секунд, чтобы на усталом лице появилась привычная ухмылка:
– Добрый. Какого лешего?
– Негостеприимный вы, агент Бартон, – с легкой укоризной промурлыкал голос. Бартон еще хорошо помнил те времена, когда у него от этого голоса мурашки бегали. Теперь уже не бегают. Хотя должны бы – Локи впервые вышел прямо на него, безоружного и беззащитного, ночью…
– Что я слышу, неужели Соколиный глаз признал себя беззащитным? – Локи шагнул вперед и оказался в поле зрения Клинта. Повернулся спиной к окну, скрестил руки на груди. Бартон покосился на улыбающееся справа божество:
– Я молчал.
– Громко думал.
Взгляд лучника медленно скользнул по высоким скулам, отливающим в лунном свете серебром волосам, по прищуренным глазам, в которых в равной степени можно было увидеть взгляд затаившейся перед прыжком кобры или довольного жизнью кота. Ему ничего не стоит уничтожить Бартона прямо здесь и сейчас. И без особых стараний.
Клинт пытался найти в себе хотя бы какое-то подобие страха, но всё закрывала невероятная, нечеловеческая усталость. Ничего не оставалось, как пустить в ход своё красноречие.
– Негостеприимен? – он широко улыбнулся, решив, что если придется умереть – то умереть с комфортом. И с чувством выполненного долга. – Напомни мне, что входит в программу. Тапочки могут предложить только желтые и пушистые, сам лично притащил, от сердца отрываю, но для гостей ничего не жалко. Бар есть в офисе Коулсона, только он закрыт, поэтому, если хочешь выпить, придется взламывать. Только чур ты, а то мне потом по башке надают, а она у меня и без того раскалывается.
– Бартон…
– С едой у нас туго – мне кажется, эти суровые агенты заряжаются исключительно от компьютеров и не едят в принципе, но, так уж и быть, поделюсь чипсами из личного запаса, цени мою доброту. Трепещущих девственниц, прости, не обещаю – их тут и днем с огнем не сыщешь, могу сбегать на улицу, поспрашивать, мол, не желаете ли провести потрясающую ночь с богом лжи и обмана, может, кто и согласится. Только уж девственность сам проверять будешь.
– Бартон! – повторил Локи на тон выше, и Клинту бы остановиться, но улыбка на тонких губах расползалась всё шире – и Бартона несло безудержно и бесповоротно.
– Могу предложить развлекательные программы по списку – занимательная игра в стиле «детектив» под названием «найди все спрятанные по зданию жучки тайной прослушки», экшен «проберись в офис босса, обойдя все лазерные лучи сигнализации» – я уже пробовал, улетная вещь, Венсану Касселю и не снилось – хоррор «запрячь по всему зданию личные вещи доктора Беннера», реалити-шоу «построй свою любовь» с вырубанием охранников на посту и просмотром записей камер наблюдения… А, еще только сегодня и только для вас – доведи жутко уставшего агента ЩИТа и получи в глаз бесплатно. Я ничего не забыл?
Усевшийся на широкий подоконник и сцепивший пальцы в замок на колене Локи откровенно забавлялся, склонив голову на плечо. Бартон, которому некомфортно было в такой ситуации молчать и десять секунд, поймал себя на том, что он не может ни отойти, ни поменять позу – то ли задубевшее от физического и морального напряжения тело отказывалось подчиняться, то ли это была уличная магия Локи. Да, по большому счету, и не хотелось.
– В славянской мифологии, – ненавязчиво поддержал беседу Локи, будто сосед кофе попить зашел. – Предлагают еще путника в баньке попарить и спать уложить.
– Пожалуйста! – просиял Бартон, который только к этому моменту понял, что убивать его вряд ли будут. – Внизу есть тренировочный полигон с прилагающимся к нему душем. Я могу лично тебя туда сопроводить и даже потереть спинку. Кстати, мне всегда было интересно, ты хоть изредка моешься без этой штуки или она в тебя вросла? – он потянулся рукой к доспехам бога. Опомнился только тогда, когда почувствовал ледяные тиски на запястье. Его обдало холодом, глаза Локи опасно сузились:
– Не забывайся, смертный.
– …то есть про «спать уложить» и сопутствующие бонусы уже не говорить, да? – после небольшой паузы попробовал вернуться в прежнюю колею Бартон, но голос предательски дрогнул. Он вдруг понял, что с Локи опасно шутить. Особенно на те темы, про которые он чуть не начал шутить.
Локи, не отпуская его руку, вдруг резко дернул её в сторону – Бартона шатнуло, он едва не свалился, чудом удержав равновесие. Поймав вторую руку лучника и прижав обе к подоконнику, Локи заговорил прежним опасно-умиротворяющим голосом:
– Твоя проблема в том, что ты не знаешь, когда стоит остановиться.
– Какое счастье, что есть ты, – на автомате буркнул Бартон, которому отнюдь не нравилось стоять в такой слегка раскоряченной позе, с расстоянием сантиметров в двадцать между его носом и шеей божества. А шея-то красивая, кстати. «Уууу, отдых вам нужен, агент Бартон…»
– Я, между прочим, мог бы уже три раза закончить отчет, распечатать и даже бантиком перевязать, а вместо этого трачу своё время…
Локи притворно вздохнул и ровно бросил:
– На колени, шутник.
Слова упали, тяжелые, как камни – и осекшемуся на полуслове Бартону даже показалось, что он слышал, как они с глухим звуком стукнулись о закрытый мягким ковром пол. Промелькнула мысль «слава богу, на коленях удобнее стоять на ковре», потом затонула в потоке других, возмущенных, гневных, вопрошающих и немножко панических – он не мог освободить руки. Значит, он не сможет и сопротивляться.
– Ты больной? – хмуро поинтересовался Бартон, безуспешно пытаясь отстраниться.
– Я сказал на колени, – отчеканил Локи, с которым сейчас не могла посоперничать ни одна ледяная скульптура. У гибнущего в потоке мыслей, усталости, холода, страха и желания отшутиться, как он делал всегда, Бартона промелькнула дурацкая ассоциация со Снежной Королевой. О чем он тут же пожалел – глаза у Локи вспыхнули холодным пламенем, и Бартон и опомниться не успел, как оказался на коленях, уткнувшись носом в затянутые в пресловутые доспехи бедро.
Усталость слетела в мгновение ока, обида захлестнула все прежние эмоции. Лучник стиснул зубы:
– Сволочь…
– Не слышу, – раздалось сверху. Бартон с нарастающим отчаянием понял, что не может ничего поделать, руки свело за спиной надежнее наручников, колени будто вросли в пол. Кусить его, что ли. Так ведь доспехи, мать их, только зубы поломает…
– Пошел ты, – процедил Клинт со злобой, когда нависающий над ним Локи приподнял его голову за подбородок – легко, одним пальцем. Вид снизу был устрашающим – и Бартон искренне понадеялся, что пробежавшие по спине мурашки были именно от страха.
– Тебе никто не говорил, что с богами надо быть вежливыми?
– Извиняться не собираюсь, не надейся, – огрызнулся Бартон, в спешке пытаясь привести организм в норму. Организм сходил с ума от усталости, скованности, подчиненности, раздражения, чисто мужской обиды – ничем другим Бартон не мог объяснить тот факт, что в джинсах стало тесно. Сбой программы. Бывает.
– Ты так думаешь? – раздалось уже будто откуда-то издалека, перед глазами маячила темная ткань костюма. Сбившийся с дыхания от избытка чувств Бартон почувствовал прикосновение ледяных пальцев на затылке, и в ту же секунду понял, что извиниться, видимо, придется.
Это была последняя адекватная мысль, посетившая в ту ночь агента Бартона.
Момент, когда вместо холода доспехов перед ним оказалась обычная и вполне человеческая кожа, он пропустил – слишком увлекся борьбой чувства собственного достоинства с собственно самим достоинством, которое что-то не горело желанием отстаивать непоколебимость и мужественность. Более того, оно явственно давало понять хозяину, что для него таких понятий в принципе не существует, и почему бы не признаться себе, что холодные пальцы на затылке его возбуждают, и почему бы не податься немного вперед… И вообще, пусть он не строит из себя недотрогу, потому что оно, достоинство, прекрасно знает все его грехи и содержимое спрятанных в невидимой папке торрентов. А если он всё еще хочет что-то робко возразить, надо ему напомнить, что перед ним стоит бог, БОГ! С богами спорить не рекомендуется в целях сохранения здоровья.
Какая жалость, что он слишком громко думал.
– Если ты это называешь извинениями… – пробормотал Бартон, облизывая сухие губы.
– Сойдет, – усмехнулся Локи, одним легким движением притягивая взлохмаченную голову лучника к себе.
Бартон и не думал, что боги могут быть настолько чувствительны. Локи так потрясающе стонал, как ни стонал никто на его памяти – одно это действовало круче любого афродизиака. В какой-то момент он понял, что руки с затылка исчезли – Локи вцепился в подоконник так, что побелели костяшки. Волны возбуждения прокатывались по тренированному телу лучника, видимо, они же шумели в голове. В затянутом джинсами паху стало откровенно больно.
– Руки отпусти, изверг, – отстранившись, глухо попросил Бартон, который в обычном состоянии скорее язык бы себе откусил, чем стал что-либо просить у НЕГО.
– Обойдешься, – последовал короткий ответ.
– Дай хоть расстегнуться, а то я тебя укушу!
– И не сможешь больше кусать уже ничего в жизни, преимущественно в виду отсутствия таковой, – ухмыльнувшись, наслаждающийся ситуацией Локи вернул на затылок руки и вмиг напомнил, кто здесь главный – от резкого движения Бартон чуть не закашлялся. Смирился, послушно принимая полностью – к этому моменту у него мало осталось стыда и еще меньше совести, зато непонятно откуда возникло множество порнографических вариантов, которые он за неимением альтернативы тут же применил на практике.
Какие-то незнакомые, дикие запахи зимней хвои и замерзших ягод уводили его из реальности в потусторонний мир, где существовало только это гибкое и потрясающе сильное создание, которому можно и нужно доставлять удовольствие независимо от своих желаний и мыслей. Выгибающийся Локи, увлекшись, стал терять контроль – через какое-то время Бартон почувствовал, что его руки вновь в его власти, но вместо того, чтобы предпринять хоть какие-то действия против скандинавского насильника, одной он торопливо расстегнул джинсы, вторую положил на узкое бедро, поражаясь контрасту между холодом под пальцами и обжигающим теплом во рту. Альтернативная божественная анатомия.
А еще боги нетерпеливы.
Судорожно вздохнув, Локи резко подался вперед, откинувшись на стекло за спиной – и Бартон, постепенно приходящий в норму, обнаружил себя согнувшимся, утирающим губы тыльной стороной ладони, отстраненно размышляющим, что надо бы дойти до раковины и полотенец, отмыться самому и отмыть джинсы... Опустошение навалилось подобно тяжелому байковому одеялу – он как-то сразу почувствовал и всю накопившуюся усталость, и унижение, и искреннюю ненависть, тем более сильную, что к ней примешивалось восхищение и какая-то мазохистская привязанность. Всё это было для него слишком сложно. Сдавшись, лучник рухнул на ковер, перевернулся на спину, не в состоянии даже открыть глаза, ему хотелось только как можно быстрее забыться, и плевать на последствия.
Саднили уголки губ, слегка подрагивали пальцы. Где-то на границе пугающей реальности и желанного сна он почувствовал, как на грудь поставили ногу, и будто в самой голове раздался мурлыкающий голос:
– Извинения приняты, шутник.